Лекция 3

Кризис монархии во Франции

Французская монархия

К нач. 16 в. Франция представляла собой монархическое государство. Лишь несколько провинций на окраине еще сохранили свои штаты (Лангедок, Прованс, Бретань, Бургундия). Общие, или Генеральные штаты не созывались с 1484 г. Франциск I (1515—1547) подчинил своей власти и духовенство, заключив в 1516 г. Болонский конкордат с папой: к королю отошла власть назна­чать на высшие церковные должности, а папа сохранил право утверждать прелатов и собирать с них аннаты. Многие прелаты стали придворными; им давались важные ди­пломатические поручения. Король вообще требовал, чтобы люди высших классов появлялись при его дворе, сопровождали его в поездках. Вся политика сосредото­чилась в королевском совете, который изготовлял указы, принимал меры к управлению, определял размеры налога, решал важные судебные дела, изъятые королем от общих судов. Обще­ство не имело никаких средств контроля над действиями коро­левских советников. Только одно учреждение, Королевский парламент в Париже, состоявшее из несменяемых членов, ко­торые большей частью покупали свои должности, служило неко­торой сдерживающей силой королевского произвола: парламент имел право, прежде чем вносить новый эдикт в свои протоколы, сделать королю свои почтительные замечания и приостановить этим путем исполнение указа. Ни в одной стране не росло с такой быстротой число чинов­ников, как во Франции. Монархия создавала массу новых должностей в суде, полиции, по сбору податей и т.п. Для правительства это был немалый источник доходов, так как должности большей частью продавались. На чиновную служ­бу охотно шла буржуазия. Для представителей крупного капитала открывался также способ вы­хода из своего сословия: можно было поку­пать дворянские грамоты.

Король Франциск I придал особый блеск своему двору. По красивым берегам Луары выстроились просторные замки короля и крупных магнатов, с большими светлыми залами, окруженные парками и садами; внутри вла­дельцы старались собрать лучшие знаменитых итальянских художников. Двор поддерживал также новые на­правления в литературе и театре. Была учреждена королев­ская типография в Париже. Для преподавания древних языков в Париже были назначены "королевские лекторы", пользовавшиеся боль­шей свободой научных объяснений, чем профессора старой бого­словской Сорбонны. Они составили как бы новый университет, так называемую "трехъязычную коллегию" (или College de France), во главе которой король одно время думал поставить Эразма.

В литературе слышится также призыв к подражанию древним. В "Защите и украшении французского языка" Дю Белле призывает: "Направляй­тесь смело, французы, к несравненному городу римлян, укра­шайте добычей, взятой с него, свои алтари и святилища, без ма­лейшего угрызения совести разграбляйте священные сокровища дельфийского храма". Поэт Ронсар написал в подражание "Илиа­де" поэму "Франсиаду". Начался французский классицизм. Классическое направление все более оттес­няет старые народные приемы литературы. Уже в начале правле­ния Франциска были запрещены уличные представления любительской труппы, задевавшие своей сатирой церковь, двор и ино­странных государей. Король не хотел более терпеть этой крити­ки. Опять вошли в моду блестя­щие охоты, рыцарские турниры, служение дамам и т.п.

Просвещение во Франции и начало протестантизма

Во Франции не было тех оснований для Реформации, которые имелись в Германии. В народной массе не было столь сильного раздражения против Рима, а у монархии, получавшей от богатого духовенства крупную пользу, не возникало побуждения конфисковать церковные имущества.

В кругах образованного общества распространи­лось религиозно-просветительское направление, близкое к идеям Эразма и Гуттена. Монах Рабле, но совершенно рав­нодушный к религиозным вопросам, медик и натуралист по спе­циальности, осмеивает в своей книге "Гаргантюа и Пантагрюэль" все явления современности, кроме одного — науки и про­свещения. Идеал Рабле в свободе - "Сво­бодный, выросший в благородной среде человек уже от природы имеет влечение к правде и отвращение к пороку: это влечение новые люди называют честью".

По мере того как разгоралась религиозная борьба в Германии, и во Франции места гуманистов заняли проповедники "люте­ранства". Пока Франциск I дружил с немецкими протестантами, чтобы повредить Карлу V, сторонни­ков новой веры почти не трогали во Франции. Но в 1534 году протестанты расклеили всюду, даже на дверях королевской спальни афиши с грозными призывами к истреблению "католи­ческого идолослужения". Король почувствовал себя оскорблен­ным, как верховный защитник церкви. Университет и парламент требовали строгих наказаний еретикам; чтобы смыть их свято­татство, была устроена огромная манифестация "во славу Трои­цы, св.Девы и Небесного двора райского". В крестном ходу несли все парижские хоругви, раки с мощами французских святых и все реликвии, куски св.Креста, тернового венца, нераздельную одеж­ду Христову и посох Моисеев; шел весь Париж, все сословия, братства и цехи, а во главе король с обнаженной головой, держа зажженную восковую свечу. Затем обрушились со всей силой на книги, все книжные лавки были закрыты; типографии взяты под надзор цензоров. Из­обличенных в ереси стали сжигать на кострах.

Несмотря на это, пропаганда протестантизма еще усилилась с сороковых годов, когда во Франции стали появляться женевские проповедники, ученики Кальвина. Заметно было, что кальвинизм захватывает особенно те слои населения, которые стояли в оппозиции правительству. Бо­лее всего распространялось новое учение в области французского юга, когда-то сильно проникнутого ересями. Подобно Нидерлан­дам, во Франции два класса по своим интересам склонны были к протестантизму: зажиточные горожане и дворяне. Дворянство до известной сте­пени разделилось на два слоя: придворное, остававшееся верным католичеству, и провинциальное, отдавшееся протестантству. Протестанты во Франции всюду сплачивались в сильные органи­зации: в отдельных общинах консистории заведовали делом бла­готворительности и следили за правильностью взглядов и чисто­той нравов прихожан. Из выборных от городских консисторий составлялись областные съезды, а из выборных от областей — национальные съезды, или синоды. Таким образом, фран­цузские протестанты составляли в своих церковных делах феде­ральную республику, как бы союз союзов.

С возрастанием этого устройства правительство принимало все более суровые меры, рассматривая протестантов как опасных мятежников. Преемник Франциска, Генрих II установил в парла­менте "огненную палату" для суда над еретиками, похожую на инквизицию.

Политическая и религиозная реформа около 1560 г.

После смерти Генриха II осталось трое малолетних его сыно­вей, которые правили один за другим в течение 30 лет (1559— 1589). Это — почти сплошное время смут во Франции, вызван­ных сначала столкновением религиозных партий, а потом стрем­лением сеньоров и некоторых горо­дов обеспечить себе независимое положение. При старшем сыне Генриха II власть захватили Гизы, родственники жены короля, Марии Стюарт, бывшей в то же время королевой Шотландии: Франсуа Гиз выдвинулся в войне с Испанией, а его брат, кардинал Гиз был богатейшим сеньором и прелатом во Франции; вместе со своими двумя родственниками они занимали одновре­менно 6 архиепископств, 12 епископств и 20 аббатств.

Политика Гизов была направлена на полное и беспощадное истребление ереси во Франции; вместе с тем они старались вернуть королевские имения и доходы, розданные при предше­ствующих королях множеству дворян. Их меры вызвали боль­шое раздражение; среди недовольных большинство составляли протестанты. Противники звали их гугенотами (испорчено от слова eidgenots, eidgenossen, т.е. имени швейцарцев, республи­канский строй которых воспроизводили французские протестан­ты). Часть недовольных дворян пыталась поднять восстание, за­хватить в свои руки короля и избавиться от Гизов. Но этот замы­сел расстроился, мятежников большей частью арестовали. Между тем, выступили более умеренные, во главе их крупный сеньор, адмирал Колиньи, и родственники короля, принцы Бурбонского дома. Они хотели законного разрешения политических и религиозных затруднений посредством созвания Генеральных штатов и устройства религиозного диспута. К такому же согла­шению склонялись гуманистически образованные епископы и умеренные католики.

Гизы были вынуждены уступить, и в 1560 г. при малолетнем короле Карле IX собрались, после 75-летнего промежутка, штаты в Орлеане. Большинство в собрании было расположено к проведению реформации церкви. Третье сословие и дворянство вы­сказались за регулярный созыв штатов. Это учреждение как бы возродилось вновь после 100-летнего упадка. В последующие 30 лет королевская власть должна была несколько раз обращаться к штатам.

Правительство даже сделало попытку устроить религиозный диспут; в присутствии двора состязались лучшие проповедники Протестантов с кардиналом Гизом и иезуитами, которых впервые допустили во Францию Гизы. Через год после Орлеанских штатов был издан эдикт, по которому протестан­там позволялось свободно отправлять свое богослужение вне городов и занимать все должности наравне с католиками. Основным принципом было - "ножом ничего не сделаешь против духа". Он предлагал примирение: "устраним эти дьявольские названия папистов, гугенотов, лютеран, будем зваться только христиана­ми!"

Крушение реформы и религиозные войны

Примирительная политика была расстроена взаим­ным раздражением религиозных партий. Франсуа Гиз, проезжая со своей свитой мимо местечка, где собрались гугеноты для своего богослужения, и оскорбленный пением псалмов, велел своим людям избить без­оружную толпу. Гугенотские дворяне в ответ собрали воору­женные силы, и во Франции начались религиозные войны. В первом столкновении Гиз победил протестантов, но сам был убит протестантским дворянином. Общая реформа стала во Франции невозможна: умеренные люди, желавшие достигнуть соглашения, вынуждены были дать место двум крайним воинственным группам, одинаково нетерпимым. Ревност­ные католики и кальвинисты составили две партии, с собствен­ными вождями; они сами набирали войска, частью нанимали за границей испанцев, швейцарцев, немецких ландскнехтов; чтобы пополнять свои денежные средства, каждая партия забирала в свою пользу налог с той местности, где имела перевес. Несколько раз партии мирились и опять брались за оружие (за 30 лет было десять религиозных войн). Правительство не имело си­лы заставить их сложить оружие. Екатерина Медичи попробовала было заключить с гугенотами мир и пригласила их в Париж. Но, заметив, что гугенотский вождь Колиньи приобрел влияние на ее сына, королева подослала к Колиньи убийц. Покушение не удалось; тогда Екатерина подговорила партию Гизов истребить всех протестантских вождей, съехавшихся в Париж. Колиньи умертвили в его доме; парижане приняли участие в резне, так называемой Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г.). Было убито более 3000 гугенотов.

Гугеноты и католическая лига

Протестанты составляли в стране меньшинство, которому оставалось только собрать всю волю, чтобы сохранять неза­висимость. Талантливые публицисты из их среды выпустили ряд обличительных книг и статей против королевской власти; протестантские пасторы также поддерживали осуждение неограниченной монархии: только Бог правит неограниченно, земные же государи — Божьи вассалы, и он может свергнуть вассала, если тот нарушил присягу, данную народу. Если государь становится тираном, в государстве есть законная сила, которая может его свергнуть, таково во Франции собрание трех сословий. Подобные учрежде­ния для защиты народа от тирании существуют во всех госу­дарствах, "кроме Московии и Турции, которые должно считать не государствами, а соединениями разбойников".

Соответственно этим взглядам гугеноты выработали свое устройство и попытались распространить его на всю Францию. Но действительной силой гугеноты обладали только на юге, особенно в Лангедоке, и отчасти на западе, где их главным оплотом был приморский город Ла-Рошель, почти независимая торговая республика. В небольшой области Беарн в Пиренеях, остатке Наваррского королевства, другая часть которого была захвачена испанскими королями, протестантизм сделался даже господствующей церковью. Наваррские короли из дома Бурбонов, ближайшие родственники французской династии Валуа, стояли во главе гугенотских се­ньоров и считались главными защитниками французского про­тестантизма. Для многих дворян протестантизм с самого начала был делом политики: они возобновили старые феодальные усо­бицы, заправляли бесконтрольно города­ми и областями, ссорились с правительством, чтобы потом ми­риться за хорошее вознаграждение.

Во Франции наступило раздробление, которое увеличилось тем, что против политической организации протестантов стала подниматься такая же католическая. Под влиянием иезуитов духовенство обновилось, в церквях появились горячие ораторы, в печати выступили клирики-писатели, поднимавшие, как и гугенотские публицисты, политические вопросы. Они так­же призывали народ к восстанию и также ссылались на его право свергнуть государя, который не защищает истинной веры. Рев­ностные католики составили Священную лигу для истреб­ления гугенотов. Ее сила была, главным образом, на севере и во­стоке Франции, а важнейшим оплотом — многолюдный Париж. Во главе Лиги стал Генрих Гиз. Гизы вели свое про­исхождение от Карла Великого и собирались отнять у Валуа ко­рону.

Обе религиозные партии опирались на иноземную помощь и субсидии: гугеноты получали средства от германских протестантских князей и от английской королевы, лигисты пользовались поддержкой испанского короля.

Лига, подобно гугенотству, была под знаменем религии мощной силой против королевской власти. Для борьбы с ерети­ками, для подкупа недовольных сеньоров, для огромных трат на двор последний король из дома Валуа, Генрих III (1574—1589) брал деньги отовсюду: занимал у городов, особенно у Парижа, не доплачивал жалованья чиновникам, создавал новые должности и продавал их, заставлял богатое духовенство платить ему налог под названием добровольного дара.

Между тем, страна испытывала, кроме разорения и потери людей в граждан­ских войнах, всю тяжесть инфляции и роста цен. Введение новых косвенных налогов на предметы потребления и на ввозимые товары еще более раздра­жало народные массы, т.к. при сборе происходило много зло­употреблений, и на глазах у всей страны наживались ближайшие к короне люди, представители аристократии и буржуазии.

Парижане выступили наконец с изложением жалоб королю (1575 г.). Они указывали на то, что если бы правительство разум­но применяло средства, французский король стал бы самым мо­гущественным государем Европы. Парижане напоминали Генриху III о завещании "доброго короля святого Людовика", который гово­рил на смертном одре сыну, чтобы он не брал налогов с народа иначе, как по справедливости и в случае крайней нужды; "если будешь поступать иначе, ты не король более, а тиран". Парижане прибавляли: "знайте, государь: если правитель требует с народа более, чем вправе взять, подданные перестают его слушаться".