Революция в Париже и начало Бурбонов Скоро Лига еще более усилилась. Престол Франции должен был, в случае смерти Генриха III, перейти к Генриху Бурбону, ко¬ролю наваррскому, вождю гугенотов французского юга. Лига потребовала, чтобы Генрих III лишил его права наследования. Народ, примыкавший к Лиге, видел причину всех бедствий по¬следнего времени в измене католичеству, неискренности и коле¬баниях короля. В Париже началось сильное движение среди низ¬шего класса. Они требовали возвращения городам всех вольностей. Король велел повесить одного адвоката, который назвал его "вели¬чайшим лицемером в мире". Народ целовал руки и ноги трупа казненного. Буржуа Парижа образовали особый "Совет шестнад¬цати", такие же комитеты организовались в других северных го¬родах. Но в Лиге соединились слишком разнообразные интересы и слои общества, которые трудно было надолго примирить вместе; в ее манифесте говорилось, правда, о необходимости облегчения "бедного простого народа, кормильца всех других сословий, ныне варварски притесняемого на тысячу ладов"; но в то же время указывалось, что надо дать торжество духовенству и восстановить все почести, привилегии и вольности дворянства, "главной опоры этого королевства после Бога". Как в гугенотстве, так и под Лигой скрывался сепаратизм сеньоров, областей и некоторых городов. Король пробовал бороться с Лигой. Но когда он вызвал вой¬ска в Париж, буржуа и простой народ взялись за оружие и заго¬родили улицы баррикадами; солдаты очутились точно в осажденной крепости и сдались; горожане осадили и дворец короля Лувр, так что он едва успел бежать. Ему не помогла и смерть Гиза, которого он изменнически убил в своих покоях. Осталось только искать спасения у гугенотского короля, приближавшегося с юга к Парижу; но здесь настиг Ген¬риха III убийца-лигист, спрятавший отравленный нож под мо¬нашеской рясой (1589 г.). Новый король, Генрих IV, начавший собою династию Бурбонов, был, в сущности, главой партии, очень энергичной, но со¬ставлявшей меньшинство в стране. Однако он держался прими¬рительно к католикам, и "политики" перешли на его сторону. Генриху IV пришлось завоевывать Северную Францию; он не мог только взять Париж, где засели самые ревностные лигисты: что¬бы поддержать раздражение против гугенотов, монахи во главе с ректором католического университета устроили вооруженный крестный ход по улицам; более 1000 клириков шли со шпагами, распевая воинственные гимны. Филипп прислал Лиге помощь из Нидерландов. Но Генрих IV удачно вышел из затруднений. Считая, что "Париж стоит мессы", он перешел в католичество и обезоружил этим ревнителей веры; всех важных сеньоров, примыкавших к Лиге, большими подарками и пенсиями. Париж от¬крыл королю ворота, испанский гарнизон должен был удалиться из города. Усиление монархии при Генрихе IV Долгая смута вызвала у многих настроение, враждебное рели¬гиозным спорам. Король был в числе равнодушных. Пользуясь тем, что общество отворачивается от религиозной борьбы, король искусно провел примирение партий. Чтобы успокоить своих прежних единоверцев, которые не хотели скла¬дывать оружия, Генрих IV издал Нантский эдикт (1598 г.). За протестантами была признана свобода исповедания, им было предоставлено право совершать богослужение по своему обряду в замках сеньоров и в городах, но за исключением Парижа; дво¬рянству дали, таким образом, привилегированное положение в пределах самой секты. Протестантов допустили к должностям, и в парламентах возникли смешанные палаты из протестантских и католических членов для разбора столкновений между людьми разных исповеданий. Генрих IV признал также за гугенотами то обособленное республиканское положение, которое они считали нужным для обеспечения своих прав в католической стране: они удержали ряд крепостей с собственными гарнизонами, между ними Ла-Рошель, и право каждые три года сходиться на общие политические собрания для решения своих дел. То, что получили гугеноты, не было признано за остальной нацией. Генрих IV обещал созывать Гене¬ральные штаты; но за 16 лет своего правления не собирал их ни разу. Это разъединение интересов во Франции, позволило утвер¬диться королевскому абсолютизму. Онстал устанавливаться при Франциске I, расстроился в пери¬од религиозных войн и опять поднялся при Генрихе IV, чтобы продержаться потом почти два века. Возобновление смуты и последние штаты Генрих IV не успел также развернуть все свои замыслы в ино¬странной политике. Во время приготовления к войне с Габс¬бургами его убил фанатичный католик Равальяк, по-видимому, настроенный иезуитами, мстившими за Нантский эдикт. С его смертью во Франции опять наступила пора, похожая на время религиозных войн: сеньоры, между ними принцы крови, вели войны с Марией Медичи, регентшей-матерью малолетнего короля Людовика XIII, и опять мирились за большую плату и подарки. Воинственная партия среди гугенотов волновалась. В 1621 г. они разделили всю Францию на военные округа, стали собирать налоги в свою пользу, назначили своих командиров и протестантского главнокомандующего. Образова¬лась опять протестантская республика. Недовольные снова иска¬ли помощи у иностранных государств, Испании и Англии. Среди смут растерявшееся правительство обращалось еще раз к Генеральным штатам (1614 г.). На этом последнем собрании штатов обнаружилось еще раз, насколько враждебны друг другу сословия. Дворянские депутаты оскорбились тем, что представители буржуазии сравнили госу¬дарство с семьей из трех братьев. "Мы не хотим,— говорили дворяне,— чтобы сыновья сапожников звали нас братьями: между нами и ими столько же разницы, сколько между господином и лакеем". Хотя депутаты настаивали, чтобы Генеральные штаты созы¬вались регулярно каждые десять лет, и чтобы это положение бы¬ло занесено в "основные законы государства", однако, по-прежне¬му не было условий к осуществлению такого порядка. Политика Ришелье и закрепление бюрократической монархии В 1624 г. явился энергичный продолжатель Генриха IV в лице кардинала Ришелье взявшего власть в свои руки при ничтожном Людовике XIII. Ришелье начал с борьбы против гугенотской республики, осадил главный оплот проте¬стантов, Ла-Рошель, срыл ее стены и отнял у гугенотов все их крепости; политический порядок их был уничтожен. Ришелье очень искусно воспользовался большой переменой, происшедшей во французском протестантизме. Исключительность, религиозная ревность и дух пропаганды ослабли в среде французских кальвинистов, и боль¬шинство стало отворачиваться от политики и от вооруженной защиты своих прав. Но Ришелье не хотел вовсе теснить мирных протестантов, которые составляли на юге большую промышлен¬ную силу; он оставил им, согласно Нантскому эдикту, свободу богослужения и большие национальные синоды. Затем началась упорная и беспрерывная борьба с сеньорами. Губернаторов, которые пытались завести самостоятельные кня¬жества, он смещал, а если замечал сопротивление, то и казнил. Дворяне составляли несколько раз заговоры при участии прин¬цев королевского дома и даже матери короля с целью свергнуть всесильного министра. Ришелье объявил заговоры оскорблением власти и казнил захваченных часто без суда. Самым действительным средством в руках министра было отправление во все провинции особых ко¬ролевских чиновников, под названием интендантов суда, по¬лиции и финансов. Сеньоров и крупных дворян держали подальше от этих должностей; им оставлены были почетные и доходные места губернаторов, кото¬рых теперь почти лишили власти. Всесильный интендант, кото¬рый должен был присматривать и за губернатором, обыкновенно назначался из буржуа или мелких дворян. Полномочия, даваемые интендантам, показывают, как пони¬мали в то время во Франции обязанности правительства, и каки¬ми средствами считали возможным установить порядок в госу¬дарстве. Предполагалось, что одно лишь правительство понимает истинное благо страны; лишь к своим прямым агентам оно пита¬ет доверие; посредством их оно хочет быть обо всем осведомленным и хочет во все входить; всякая другая власть или сила долж¬ны отступить перед ними, они могут нарушать все обычные по¬рядки; их наблюдению подлежат не только поступки, но и образ мысли подданных. По мнению Ришелье, надо держать народ посредством налогов в умеренном достатке и не давать ему богатеть; этим обеспечится и надлежа¬щая покорность. Ришелье последовательно проводил бюрократический строй, т.е. управление через чи¬новничество, послушное только правительственным приказам. У него было несколько резких столкновений с парламентом, кото¬рый представлял собой учреждение, во многом независимое от короля и его министров. Должности в парламенте уже давно по¬купались. При Генрихе IV был введен особый налог на передачу парламентских должностей по наследству, который давал боль¬шую сумму правительству; благодаря этому должности закрепля¬лись за известными фамилиями, и составилась особая судеб¬ная аристократия, которая держала себя гораздо более са¬мостоятельно, чем военная. Но в то же время в парламенте, и особенно в парижском, можно было нередко встретить голос критики и возражения против правительственных действий. Парламент считал себя да¬же представителем нации и заместителем Генеральных штатов. Ришелье задумал прекратить эти вмешательства высшей палаты в политику. В торжественном заседании парламента, куда прибыл король в блестящей обстановке, чтобы заставить принять свою волю, было прочитано резкое заявление верховной власти. Напо¬миналось, что гибельное раздробление и смуты времен Лиги произошли от неуважения к короне; в ослаблении власти виноват и парламент. Для того, чтобы Франция не стала опять зрелищем ужаса и разрушения, необходимо устранить всякое покушение на скипетр и авторитет государя; поэтому безусловно воспрещается судебным палатам входить в государственные вопросы; они должны заносить беспрекословно все указы, когда король яв¬ляется в их присутствие. Фронда Ришелье управлял Францией 18 лет; вскоре после его смерти (1642 г.) умер бездеятельный Людовик XIII; опять престол пере¬шел к малолетнему Людовику XIV, и опять сеньоры сделали по¬пытку вернуть себе самостоятельность при помощи тех же ста¬рых средств, союза с иностранными державами, заговоров, войны. Современники назвали это движение Фрондой (буквально - праща). На этот раз, однако, к военной аристократии присоеди¬нилась судебная, недовольная правлением Ришелье. Парижский парламент выставил ряд требований для восстановления прав народа. Особенно важны были два положения: 1) подати могут быть налагаемы лишь с согласия судебных палат и 2) "никто из подданных короля, какого бы он ни был звания и положения, не может быть удерживаем под арестом более суток, не будучи до¬прошен согласно законам и передан своему законному судье". Это — знаменитое требование охраны гражданской личности и свободы было принято в 1649 г. под впечатлением ан¬глийской революции. Но поло¬жение дел было иное во Франции, чем в Англии, где большая часть населения поднялась против королевского произвола. Па¬рижский парламент пытался соединиться в своей деятельности с другими, провинциальными; он пробовал объявить набор сол¬дат, провозгласил первого министра Мазарини, ученика и преем¬ника Ришелье, врагом государства, поднял к оружию парижское население, соорудившее в городе баррикады, как во времена Ли¬ги. Движение закончилось довольно скоро. Недовольные состояли из нескольких групп, между которыми не было ничего общего. Наследственные богатые судьи стояли так же далеко от народа, как сеньоры. Мазарини, сначала вынужден¬ный бежать из столицы с малолетним королем, помирился с не¬довольными поодиночке, сделал уступки для видимости, купил принцев и сеньоров и объявил опять господство неограниченной монархии. Все решения парламента были отменены, и парламен¬ту было опять безусловно воспрещено входить в рассмотрение общих вопросов государственной жизни и в управление финан¬сов. Французское общество в 17 в. С этой поры в течение 140 лет во Франции не было крупных восстаний. Установилось безусловное господство неограничен¬ной монархии. В стране со времени падения Лиги все более и бо¬лее замирал политический интерес. Самая подвижная часть французского общества, гугеноты, будучи стеснена в узких рам¬ках своей сектантской жизни, еще в нач. 17 в. распалась на небольшую группу политиков и массу равнодушных; когда Ришелье расстроил ряды политиков, большинство дворян-проте¬стантов стали переходить, частично за хорошее вознаграждение, в католичество. Протестантизм остался вероисповеданием горо¬жан, в особенности индустриального и торгового населения Юж¬ной Франции. Дворяне нового поколения, примирившиеся с правительством или привлеченные светом королевского двора, презирали гугенотсгво, которое казалось им теперь старомодным и провинциальным. С уходом дворян из протестантского лагеря исчез вообще тип старинного рыцаря, склонного слишком скоро, может быть, хвататься за шпагу, но в то же время независимого, прямого, правдивого, неспособного гнуться и угодничать. Новое поколение облегчило дело Ришелье и Мазарини своим равнодушием к политике, которая казалась делом беспокойным, рискованным. Дворян¬ство и высшие слои буржуазии уходят в личную интимную жизнь, составляют небольшие кружки, салоны, где отдаются литературным беседам, упражняются в стихотворстве, состяза¬ются в остротах. Особенную известность приобрел первый лите¬ратурный салон в этом духе, основанный маркизой Рамбулье: центром кружка была образованная дама, по болезненности своей не выходившая из дому и принимавшая гостей в своей спальне: дамы сидели на креслах или стульях, кавалеры у Их ног на разостланных плащах. Созда¬лась особая манера светского разговора: обо всем следовало го¬ворить "непринужденно и естественно, клонить к приятной заба¬ве, избегать серьезности и резкости, называть вещи собственны¬ми именами без аффектации и преувеличения". Но в действительности люди салонов, стараясь быть приятны¬ми, легко впадали в претенциозность, хитросплетенную изыс¬канность. Закончилась эпоха рыцарских романов с их воинственными приключениями, грубоватыми шутками и т.п. Новый роман — пастушеская идиллия, где действуют изящные нежные существа, нимфы и пастушки, разумеется, благороднейшего происхожде¬ния, в очаровательной тихой природе, далеко от всяких обще¬ственных столкновений, вращаясь исключительно в мире чувств. Появляется новый стиль, отшлифованный при дворе и в са¬лонах, где главным образом следят за модой, где всякий более всего желает походить на других и более всего боится быть самим собой. Ришелье, приспосабливавший все общественные силы под приказы единой власти, принимал прямое участие и в этом уста¬новлении умственного единообразия, устроив Французскую Ака¬демию, одной из обязанностей которой было заниматься очище¬нием литературы и языка и выносить в этой области ученые при¬говоры. Внешняя политика Франции со времени Ришелье Покончив с внутренними смутами, Ришелье направил силы Франции на внешнее расширение. Планы завоевания Италии были теперь оставлены, т.к. сама Италия потеряла про¬мышленное значение. Внимание Франции сосредоточилось на ближайших индустриальных областях в Бельгии и по Рейну, при¬надлежавших двум слабым государствам, обедневшей Испании и раздробленной Германии. В связи с этим и развивается завоева¬тельная политика Франции. Как нельзя более кстати для Ришелье была начавшаяся в Германии с 1618 года почти беспрерывная Тридцатилетняя война, вызванная соперниче¬ством католиков и протестантов, князей и императора. Разгро¬мив протестантскую партию во Франции, Ришелье стал, однако, на сторону германских протестантов, чтобы бороться с императорами из дома Габсбургов. Сначала Ришелье поддержал своих союзников деньгами, потом возбудил против католического императора протестантскую Швецию, наконец выступил сам, направив наем¬ников и французское войско в Германию. Так как австрийским Габсбургам помогали испанские, война, естественно, охватила и испанские владения, граничащие с Францией с трех сторон. Мазарини продолжал политику Ришелье и приобрел часть Эльзаса (по Вестфальскому миру 1648 г.), вследствие чего Рейн сделался границей Франции, а у Испании отнял юго-западную часть Бель¬гии, край с сильно развитой индустрией. К 1660 г. Франция стала самым сильным государством в Европе.