Лекция 7 Новые государства Европы – Пруссия, Австрия Особенности государств, тяготеющих к Восточной Европе Открытие в 16 в. океанских путей и приобретение отдален¬ных колоний выдвинули в Европе на первое место страны запад¬ной ее части: Испанию, Францию, Голландию, Англию. Стра¬ны Средней Европы, лежавшие на старинном, теперь покинутом торговом пути, Германия и Италия, пришли в упадок. Но к 18 в. в Евро¬пе получила значение еще и третья группа земель, расположенная на ее востоке. Это были Австрия и Пруссия. Области, занятые всеми этими государствами, были первоначально слабо населенными пространствами, которые захватили пришлые по¬селенцы. Так раньше, в 13-14 вв. немцами были колонизованы земли по восточному и южному берегу Балтийского моря (будущая Пруссия), по Карпатам и Дунаю (будущая Австрия). Во всех этих странах города были слабо развиты, не было промышленности, иностранные купцы являлись сюда за приобретением сырья и ввозили изделия. Главным занятием было земле¬делие. Этим характером хозяйства объясняется строй и политика восточноевропейских государств. Они постоянно чувствовали нужду в земле для своего избыточного земледельческого населе¬ния, совершали захваты и вели войны за приобретение новых территорий. Рост их вследствие этого шел несравненно быстрее, чем западных государств, которые увеличивали свои территории за счет колоний. Иначе развивались восточноевропейские государства: Ав¬стрия в 17-18 вв. с присоединением Венгрии и польских земель, Пруссия с - с завоеваниями на севере и востоке. Постоянные завоевательные действия выработали у них другую военную систему. Земля являлась главным вознаграждением за службу: военного не держали на жаловании, не нанимали на срок; его наделяли участком с определенным до¬ходом, по возможности недалеко от вероятного поля новой борьбы. Затем государство стало заботиться о том, чтобы снабдить своих воен¬ных людей постоянными работниками для обработки земли, служившей им вознаграждением: поэтому оно помогало установлению крепостного права. Эти два вопроса разрешались различно в отдельных странах и привели к различным государственным порядкам. В Польше — к полному торжеству дворянства над монархией, к образованию шляхетской республики. В Австрии, Пруссии, а также России интересы дворянства и монархии в 18 в. были примирены, и установилась по виду не¬ограниченная власть государей, которые, однако, пра¬вили по милости дворянства, выговорившего себе важ¬нейшие уступки в распоряжении землей и кре¬стьянами. Восточноевропейские государства во многих чертах внутрен¬него строения были похожи друг на друга, но далеко не соблюда¬ли мирных отношений между собой. Те из них, которые лежали на обеих окраинах, восточной и западной, Россия — с одной, Ав¬стрия и Пруссия — с другой стороны, напирали с успехом на средние: Швецию, Польшу и Турцию. Окончилось всё это последовательными разделами Польши (1772—1795). Возникновение прусского государства Самым новым из восточных государств была Пруссия. Она образовалась в 17 в. из соединения 1) Бранденбурга по Средне¬му Одеру с городом Берлином и 2) собственно Пруссии между Нижней Вислой и устьем Немана, с г. Кенигсбергом, когда-то земли Тевтонского ордена. В нач. 17 в. курфюрст бранденбургский из дома Гогенцоллернов получил Пруссию по наследству, так же, как еще небольшое владе¬ние по обе стороны Нижнего Рейна. Эти три разрознен¬ных куска территории обозначают все рубежи позднейшего госу¬дарства, которое заполнило потом пробелы между ними. Прусское курфюрство станет королевством в 1701 г. и первым королем Пруссии будет Фридрих I. Бранденбург принадлежал к числу германских областей, наи¬более пострадавших в Тридцатилетнюю войну. Нигде не было такой массы заброшенных местностей, лишенных населения. Для хозяйственного подъема страны много сделал Фридрих Вильгельм, так называемый "великий курфюрст" (1640—1688). Этот настоящий создатель прусского государства в своей поли¬тике наметил приемы, которых держались потом его преемники, короли 18 в. После разорения Бранденбург нуждался в колонизации: поэтому его правители заняты были привлечением новопоселенцев из других стран. Они не только охотно принимали протестантов, гонимых в Австрии и Франции, но и вообще не разбирали вероисповедания. Увлекаясь меркантилизмом, они старались во что бы то ни стало привить в стране мануфактуры. Масса гугенотских эмигрантов, до 200 000, большей частью люди промышленных профессий, были приняты в Пруссии и соста¬вили значительную колонию в Берлине и других местах. Его пра¬внук, Фридрих II, положил все силы свои и почти 25 лет борьбы, чтобы приобрести и удержать в своих руках мануфактурный край, католическую Силезию, принадлежавший раньше Австрии. Промышленные цели указали прусским правителям характер и направление их войн и захватов. Главные реки Средней Европы (Неман, Висла, Одер, Эльба, Везер и Рейн) имеют однообразное направление к северу, впадая в Северное и Балтийское моря. Политика Пруссии состояла в том, чтобы овладеть низовьями и выходами к морю ради сбыта своих продуктов и прямых отношений с морскими государствами. Там, где Пруссия не могла надеяться на военные успехи, на далеком Рейне, она искала дружбы и союза с торговой Голландией. Врываясь в сложившиеся отношения, Пруссия вела дипломатию и войны хищника без традиций, пользующегося союзниками, где только удобно. Курфюрст помогал сначала шведам против Польши, потом полякам против Швеции; этим способом он освободил свою во¬сточную область от вассальной зависимости от Польши и развя¬зал себе руки в Кенигсберге. Затем он принимал участие в боль¬ших европейских войнах, поднимавшихся из-за притязаний Лю¬довика XIV, в качестве союзника Голландии и Австрии, но готов был безразлично получить вознаграждение за помощь от голландцев или отступное от французского короля. Сословная политика прусских правителей Большая часть правления "великого курфюрста" прошла в борьбе с земскими чинами и в настойчивом стремлении освобо¬диться от их вмешательства в военном деле и финансах. Кур¬фюрсты раньше зависели в отношении набора и содержания ар¬мии от земских чинов отдельных областей, т.е. выборных, главным образом от дворянства и отчасти от городов. Земское собрание, ландтаг, определяло размер ежегодного налога, кото¬рый должен был идти на содержание войска, и величину военно¬го отряда, расположенного в каждой области. Более всего курфюрст был стеснен в Пруссии, земские чины которой имели опору в Польше и в слу¬чае нарушения своих прав владетельным князем могли на него жаловаться его сюзерену, польскому королю. Когда ландтаг в Бранденбурге воспротивился увеличению и без того тяжелого налога, курфюрст перестал его созывать вовсе и начал устанавливать размер налога собственной волей. Труднее было дело в Пруссии. Здесь земские чины не хотели признать уничтожение вассальной связи области с Польшей, потому что они лишились защиты против своего правителя. В свою очередь он требовал безуслов¬ной присяги на верность. Часть дворян вступила в сношения с Варшавой, в главном городе герцогства, Кенигсберге, стало готовиться восстание. Курфюрст внезапно явился с гвардией, аре¬стовал главного руководителя горожан, Рота, и приговорил его самолично, без суда, к казни, заменив ее пожизненным заключе¬нием. Пришлось, правда, сделать уступку земским чинам: кур¬фюрст обещал, что не будет начинать войну, вводить в страну чужих солдат, устанавливать новые налоги иначе, как с согласия ландтага, причем собрания его должны происходить каждые два года даже в том случае, если сам курфюрст не будет его созывать. Однако курфюрст постоянно нарушал это обещание. Отстранив дворян от вмешательства в свое управление, курфюрст сохранил за ними все их землевла¬дельческие права. В восточноевропейских областях, на колонизованной окраине Германии, рыцарь-помещик, юнкер, как он здесь назывался, был непохож на французского сеньора. Владение его было обык¬новенно невелико, он сидел в самой деревне, владел землей и не имел других доходов, кроме сель¬ского хозяйства: по большей части он сам энергично распоря¬жался работами и заправлял имением. Еще до Тридцатилетней войны здесь постарались прикрепить крестьян к земле. Были местности, в которых крестьяне работа¬ли на собственной земле в лунные ночи: до такой степени их дневной труд принадлежал помещику. "Великий курфюрст", сурово теснивший дворян в земских чи¬нах по вопросам общей политики, помогал им в свою очередь притеснять крестьян. Прусская бюрократия Преемники курфюрста Фридриха Вильгельма, короли прусские (этот титул был получен с согласия императора в 1701 г.), придерживались заведенных в Пруссии традиций: лавировали между европейскими державами, соединялись с Россией против Швеции, а потом против Польши, на законном основании поддерживали своего императора, т.е. Австрию, про¬тив Франции, а при случае опирались на Францию против Австрии и в моменты общих осложнений отрывали себе новый кусок территории. Для таких моментов имелось наготове войско, непомерно большое сравнительно с общим количеством населения и доходами небогатой страны. Внук "великого курфюрста", король Фридрих Вильгельм I (1713— 1740), при общей численности населения в два миллиона, держал под ружьем 80 000 солдат. Управление в этом государстве, где "война составляла нацио¬нальную индустрию" и где войско поглощало половину финан¬сов, было крайне просто. Король образовал одно "Высшее управление финансов, воен¬ных дел и доменов", которое должно было заведовать доходами и расходами государства. Король был строг и хотел справедливого равенства для всех: "Мы сами и королевский дом будем платить акциз; все повозки, начиная с нашего экипажа и кончая телегой последнего крестьянина, подлежат осмотру". Чиновники Управления получили от короля инструкцию, очень характерную для всей прусской администрации. Так как доходы были скудны, то король сам хочет быть первым примером умеренности и бережливости и неумолимо требо¬вателен к другим. Чиновникам положено небольшое жалование, но они должны неотступно работать. Первая обязанность — это точность в службе. Министр или советник, который, не имея особого письменного дозволения короля, опоздает хоть на час, облагается штрафом в 100 дукатов, вычитаемых из его жалова¬ния; если пропустит день, у него удерживают жалование за пол¬года; если проступок повторится, то его с позором выгонят со службы. Служба должна исполняться ревностно и верно. Общее правило — "не рассуждать". Сам король работал без устали и старался везде поспеть со своим неумолимым надзором: каждый день он проводил 4-5 ча¬сов в кабинете за докладами и писанием резолюций, потом от¬правлялся ходить или ездить по улицам Берлина, причем и тут спутники должны были говорить с ним о делах; между тем он зорко высматривал, как идут работы в столице, которую он хотел видеть застроенной большими домами, стоят ли на месте часо¬вые, нет ли на улице праздных горожан, а если встречал тако¬вых, то бивал немилосердно палкой. Время от времени король совершал внезапные наезды по провинциям, чтобы захватить врасплох какого-нибудь полковника или судью. Нередко при этом он вмешивался в судопроизводство. Однажды суд пригово¬рил одного чиновника вотчинной конторы в Пруссии к несколь¬ким годам заключения в крепости за то, что он удержал часть денег, положенных на устройство быта колонистов. Король оста¬вил приговор без утверждения до своего ближайшего приезда в Пруссию. По прибытии в Кенигсберг он призывает обвиняемого и объявляет его достойным виселицы. Все поражены этим осуж¬дением без суда; священник в воскресной проповеди напоминает о милосердии, и король плачет, но на другой день все-таки зовет членов вотчинного присутствия и на их глазах велит повесить их товарища. Политика Фридриха II Та же система личного вмешательства короля во все части управления, неумолимой строгости к подчиненным продолжа¬лась и при его сыне, знаменитом Фридрихе II (1740—1786). В мо¬лодые годы принц сильно повздорил с отцом, хотел бежать, был посажен в крепость, и жестокий король чуть не казнил сына. Они разошлись из-за несколько легкомысленной жизни молодого принца и его сочувствия к французской литературе, которой не терпел отец. Но они были родственными натурами: сын гораздо способнее, великий полководец, искусный дипломат; как совре¬менник французских просветителей, он заменил угловатость и старомодную ворчливость отца блеском салонных бесед, пере¬писки с Вольтером и собственных литературных работ. Старин¬ную веротерпимость практичных прусских правителей он выра¬зил по-новому: "в моем государстве всякий может спасаться на свой фасон". Но эта внешность "короля-философа" слабо прикрывала деспотические привычки владетельного князя; придвор¬ные должны были слушать его игру на флейте, Вольтер — забав¬лять короля остротами и поправлять его плохие французские стихи, причем Фридрих презирал немецкую литературу и ее пи¬сателей. По-прежнему не было ни тени самостоятельности в людях, которым поручались отдельные стороны управления. "Фридрих Великий,— писал потом человек, служивший под его началом,— один управлял всеми колесами государственного механизма. Ми¬нистры письменно спрашивали его приказания, и он одним рос¬черком пера решал как самые важные дела, так и мельчайшие подробности. Презрение к людям сделало его совершенно равно¬душным к чужим суждениям. Двух-трех секретарей, посредственных и работавших, как машины, было ему достаточ¬но для такого труда". В армии он требовал безусловного повино¬вения; самостоятельность у офицера ему казалась почти таким же преступлением, как отсутствие дисциплины у солдата. В вой¬ске Фридриха II все выучились слушаться, никто не научился ко¬мандовать. У Фридриха не было министра, который бы выраба¬тывал для него бюджет. Он сам был своим министром финансов и контрольной палатой. Страна давала немного дохода, но армия Пруссии была одной из самых больших в Европе. В иностранной политике Пруссия при Фридрихе II живет беззастенчивым захватом. В первый же год своего правления (1740) Фридрих II воспользовался затруднени¬ем Австрии, где по смерти императора Карла VI, последнего муж¬ского представителя прямой линии Габсбургов, наступил почти полный распад территорий. Фридрих II занял в этой общеевропейской Войне за австрийское наследство — Силезию и удержал эту область, несмотря на то что со всеми остальными противни¬ками Австрия заключила выгодный мир, причем возвратила себе другие владения. Скоро австрийской дипломатии удалось заключить союз со своим недавним противником, Францией, привлечь Россию и выработать план уничтожения небольшого разбойничьего прус¬ского государства. Против Фридриха были также Швеция и сак¬сонский курфюрст (одновременно занимавший польский прес¬тол). Он был, таким об¬разом, окружен врагами и получил помощь только от Англии. В Семилетней войне (1756—1763) вполне раскрылся во¬енный гений Фридриха. В непрерывных походах он поспевал по¬очередно ко всем границам, предупреждал врагов быстрыми пе¬реходами, дал им десять больших битв, из которых три проиграл. Многое в этой войне, последней в эпоху старой Европы, Фридрих в начале борьбы окружает австрийский корпус и заставляет его сдаться: большая часть солдат переходит на его службу. Но и его собственное войско держалось только благодаря внешним средствам; в одном регламенте между прочим было указание не водить солдат к вечеру около леса, что¬бы они не разбежались. На четвертый год войны, вследствие ог¬ромного перевеса сил врагов, положение Фридриха было крити¬ческое; русские заняли Восточную Пруссию, австрийцы — Силе¬зию, король был блокирован в истощенном центральном крае. Его спасли два обстоятельства: смерть враждебной ему императрицы Елизаветы Петровны (1761) и воцарение Петра III, большого по¬клонника прусского короля, а затем отступление от союза Фран¬ции, которая заключила мир с Англией. Фридрих, правда, поте¬рял субсидии, поступавшие из Англии, но зато остался лицом к лицу с единственным врагом — Австрией. В 1763 г. они помири¬лись, и Силезия окончательно была предоставлена Фридриху. Менее чем через 10 лет он уже сумел войти в соглашение со своими недавними врагами, Австрией и Россией, побудить их к первому разделу Польши (1772) и взять себе в этом боль¬шом восточноевропейском грабеже важную долю; полученная им Западная Пруссия по левому берегу Нижней Вислы соединяла Восточную Пруссию с Померанией и Бранденбургом; главные области королевства наконец соединились. К 2 млн. населения, которые были при вступлении Фридриха, прибавились еще 3 млн. новых. Конец Фридриха II и реакция в Пруссии Старый король бессильно бился против злоупотреблений, но в его системе было только одно средство поправить порядки: усиление надзора за чиновниками. Он был убежден в негодности и продажности большинства, но верил в силу внезапных расправ и устрашений. Простой народ, особенно крестьяне приветствовали подобные меры короля. Но Фридрих II все-таки не был популярным монархом. Убеж¬денный меркантилист, он крайне напрягал платежные силы насе¬ления своей небогатой страны и после войны обременил ее еще и регалией, т.е. внутренними пошлинами и государственной продажей табака, кофе и соли, причем сдал управление этим де¬лом целой армии чиновников, выписанных из Франции, которая считалась образцом в устройстве откупной системы. Мелочность, с которой вмешивалась эта королевская монополия в жизнь обывателей, видна особенно в деятельности "вынюхивателей ко¬фе", ходивших по улицам и проникавших для взимания штрафа в те дома, где обыватели жарили кофе вместо того, чтобы поку¬пать его в готовом виде у администрации. Преемник Фридриха II, Фридрих Вильгельм II (1786—1797), уничтожил регалию и ослабил строгости в отношении чиновни¬ков, но оставил в целости весь сословный порядок. Нового короля окружили теперь ревнители веры, которые в веротерпимости видели упадок религии. В то время как благочестивый король вел очень скандальную жизнь, его доверенный министр Вельнер, бывший священник, насаждал в стране нрав¬ственность, усиливая цензуру, удаляя гуманно мыслящих пропо¬ведников, преследуя в университетах и внушая строгое соблюде¬ние воскресных служб. Вследствие двух новых разделов Польши, 1793 и 1795 гг., Пруссия увеличилась вдвое, но государство было слабо. Создан¬ное непрерывными усилиями своих суровых, исполнительных правителей, чисто бюрократическое, без малейшего участия об¬щества в управлении, оно ничего не выиграло от того, что исчез страшный владыка чиновников и что в администрации началась распущенность.