Лекция 13

Соединенные Штаты Америки в 19 в.

Европейская эмиграция в 19 в.

К кон. 19 в. в главных странах Европы установилось демо­кратическое устройство, т.е. равенство людей перед законом, все­общее избирательное право и участие всего народа в управлении. В свое время борьбу за эти начала предприняла буржуазия; но победа была одержана, главным образом, силами рабочего класса.

Население Европы к сер. 18 в. было около 130 миллионов, в нач. 19 в.— 175 миллионов, а в кон. 19 в. составляло около 400; оно более чем удвоилось за сто лет и утроилось за 150 лет. По отдельным стра­нам и местностям прирост был еще значительнее, например, в индустриальных областях Германии по Рейну и в Силезии, в Бельгии и Северной Франции, в Ломбардии и Северо-Западной Англии.

Эта увеличившаяся масса людей могла найти себе пропитание на той же самой территории только при условии огромного пе­реворота в технике производства: без применения сложных ма­шин, паровой и электрической силы немыслимы были колоссальные предприятия, занимающие в небольших округах десятки и сотни тысяч людей. Наметилось явное преобладание промышленности над сельским хозяйством. Помимо общего прироста населения, резко увеличилось городское население. Передвижение людей было облегчено необыкновенным развитием средств сообщения. При Людови­ке XIV для переезда в дилижансе из Парижа в Страсбург надо было употребить столько же времени, сколько в нач. 20 в. для проезда из Парижа через океан в Нью-Йорк.

Вследствие такого развития производительных сил и роста населения Европа в 19 в. более, чем когда-либо, нуждалась в расширении своего господства и сношений с остальным миром. Промышленные предприниматели и правительства, готовые их поддерживать, искали новые рынки для сбыта продукции и для обеспечения европейских промыслов обильной и дешевой доставкой сырья и продовольствия. Это вело к расширению колониальных владений евро­пейцев и вызывало мысль о промышленном и отчасти полити­ческом разделе мира между европейцами. Число людей, направ­ляемых в другие части света правительствами или промышлен­ными компаниями, т.е. чиновников, солдат, приказчиков, моря­ков, было, однако, невелико сравнительно с массой тех, кто высе­лялся самостоятельно, в силу нужды или отыскивая более благо­приятные условия жизни и работы. Так же, как прирост населе­ния в Европе достиг наибольшей силы в 19 в., и эмиграция из Европы приняла в это время самые широкие размеры. Но эта эмиграция не была результатом собственно тесноты, скученности населения. Она зависела от разных невыгодных условий и в раз­ное время была сильнее в той или другой стране. В 1-ой пол. 19 в. больше всего выселялись из Англии, где начался промышленный переворот: особенно много было переселенцев в тяжелые периоды промышленных кризисов и безработицы; Ир­ландия дала огромное количество эмигрантов в свои самые чер­ные годы голода около 1847 г. Затем очень много двинулось ев­ропейских переселенцев вообще, а в частности англичан, около середины столетия, когда открылись золотые россыпи в Калифорнии и в Австралии.

Во второй половине века главное место в среде стран, выпус­кавших переселенцев, заняла Германия, а потом Италия. Среди итальянских эмигрантов особенно бросается в глаза перевес бед­няков; политика государства с его огром­ным военным бюджетом, тяжелыми налогами и тяжелой воен­ной службой, вызвала истощение страны, и оно выразилось в уходе массы людей. В год самой сильной эмиграции из Европы (1888) убыло чуть менее миллиона людей, что составило около четверти прироста населения за тот же год.

Европейская колонизация неодинаково распространи­лась в различных частях света. Промышленный и политический захват направлен был большей частью на богатые населенные земли теплой полосы (Индия, Индокитай, острова Юго-Восточной Азии), на тропические земли (Центральная Африка и половина Южной Америки). Самостоятельная колони­зация земледельцев, индустриальных рабочих и торговцев на­правлена была в страны, по климату и другим естественным условиям более похожие на Европу (Канада, Соединенные Шта­ты, Аргентина и Южная Бразилия, Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия). В общей сложности европейцы заняли, засели­ли и захватили в нач. 20 в. около 63 миллионов квадратных километров, т.е. почти половину всей суши на поверхности зем­ли; из них 10 миллионов приходится на саму Европу, 40 миллио­нов заселены европейцами и их потомками, 23 миллиона квад­ратных километров находятся лишь под властью европейских государств, но не колонизированы европейцами (в них подчи­ненное европейцам население — 330 миллионов).

Там, где европейцы образовали большие группы населения, в особенности, если они уходили недовольные порядками родины, они быстро отрывались от метрополии. Английская Америка отделилась уже в 18 в. и образовала Соединенные Штаты. В 20-х гг. 19 в. отделились испанские и португальские колонии Центральной и Южной Америки. С середины века почти незави­симое положение заняли Канада, Австралия и Новая Зеландия. Но эти страны продолжают притягивать к себе европейцев, они не только основаны Европой, но и питаются ее силами, образуют расширенную культуру Европы. Около 1800 г. число европейских эмигрантов составляло немногим более 9 миллионов, в 1890 г. их число превышало 90 миллионов, т.е. оно удесятерилось.

Главными странами, которые поднялись из положения евро­пейских колоний до самостоятельной силы, являются Соединен­ные Штаты Америки. Соединенные Штаты образу­ют непрерывно растущую богатейшую группу земель, которая по своим материальным средствам и производительности соперни­чает с целой Европой.

Расширение Соединенных Штатов в 19 в.

В 1789 г., когда была принята федеральная конституция, в от­делившихся от Англии колониях было около 4 миллионов насе­ления; из белых 4/5 были ранее англичанами; осталь­ные были переселенцы или потомки таковых из Франции, Гол­ландии, Германии. Население быстро возрастало, к кон. 19 в. оно равнялось 76 миллионам. Приток из разных стран Европы, по­мимо Англии, был так велик, что в нач. 20 в. уже не одну пя­тую, а половину американских жителей составляли люди, имев­шие родным языком немецкий, итальянский и другие, кроме ан­глийского. Но переселенцы очень быстро приспосабливались к новым условиям и американизировались.

Огромный рост населения в Северной Америке был бы не­возможен без такого же быстрого расширения территории. В этом отношении средняя часть Северной Америки представляла необыкновенно выгодные условия: позади узкой полосы перво­начальных английских колоний тянулись от океана к океану и были открыты для дальнейшего движения колонистов обшир­ные земли, богатые плодородными прериями, лесом и минералами, слабо заселенные бродячими охотничьими племе­нами. Уже при образовании республики Англия уступила ей свои притязания на области, лежавшие между "Страной озер" и Мексиканским заливом до р. Миссисипи на западе. В нач. 19 в. Штаты приобрели у Франции устье Миссисипи (Луизиану), и земли на запад от большой реки, затем купили у испанцев Фло­риду; в 40-х годах Штаты отняли у Мексики Техас и Калифорнию, и владения союза достигли Великого (Тихого) океана. Новые об­ласти становились сначала территориями, т.е. пользовались са­моуправлением, но не посылали депутатов в Конгресс; если число жителей в территории превышало 60 000, она могла просить о принятии в число штатов, вырабатывала себе конституцию и вступала в союз полноправным членом. Таким образом, вместо первоначальных тринадцати штатов в нач. 20 в. республика состоит из 45 штатов и 5 территорий, не считая ее новых колони­альных владений. Область союза с 2 миллионами квадратных ки­лометров в кон. 18 в. доросла до 9 миллионов квадратных километров и размером уступала только России, Китаю и Британской империи, т.е. Англии с колониями.

Северные и южные штаты и вопрос о рабстве

За время этого расширения Соединенные Штаты пережили крупный внутренний переворот в своем общественном строе. С самого начала в США была противоположность между севером и югом. Южные штаты были областями больших плантаций табака, риса, хлопка, сахара, которые обрабатывались при помощи рабского труда привозных негров. В северных, наряду с индустрией и тор­говлей, было развито хлебопашество и преобладало мелкое и среднее владение, но труд был в руках исключительно свободных людей. Само по себе рабовладение вначале не вызывало протеста большинства северян и не помешало заключению союза между штатами. Были купцы с Севера, которые выгодно торговали неграми. В конституции рабовладение не упомянуто; но обеспечив отдельным штатам свободу во всем, что не выделено в ведение союза, конституция как бы поставила запрет союзным властям вмешиваться во внутреннюю жизнь штатов и определять что-либо относительно рабовладельческих порядков. Основатели союза, кроме того, должны были, ради примирения интересов, уравновесить отношения Севера и Юга: если в палате депутатов большинство могло перейти на сторону более плотного населе­ния Севера, к которому большей частью присоединялись и новые поселенцы, в Сенате, где штаты были представлены одинаковым числом голосов, силы южан и северян были уравнены. При вся­ком расширении союза южане старались сохранить это равен­ство. Когда в число штатов просилась территория свободная, они желали найти ей противовес в другой, рабовладельческой, и до­пускали их в союз одновременно.

Между северными и южными штатами была еще одна важная противоположность интересов. Южным штатам, производив­шим и вывозившим сырье в Европу, была выгодна свободная торговля, северным, в которых развивалась своя индустрия, напротив, была выгодна система покровительственных пошлин. Когда Кон­гресс принял в 1828 г. пошлины на ввозимые товары, в южных штатах поднялось движение, которое угрожало выходом их из союза и образованием особой федерации.

Таким образом, прибавлялась еще третья противополож­ность: северяне были преимущественно за сильную центральную власть и, если нужно, за проведение авторитета союза воору­женной силой, южане, в опасении потерять свои особые установления и преимущества, более отстаивали автономию штатов и в крайнем случае готовы были на отделение от союза. Большая партия демократов, вербо­вавшаяся, главным образом, на Юге и примыкавшая к старин­ным началам союза, стояла за автономию штатов и за сохранение равновесия между ними. До конца 40-х гг. демократам удавалось проводить своих кандидатов в президенты, но затем положение изменилось.

Южные рабовладельцы испытывали значительные затрудне­ния: прекращение работорговли в Атлантическом океане закры­ло им подвоз свежих сил негров из Африки: они должны были хлопотать о том, чтобы выращивать у себя в Америке новые по­коления рабов. Это привело даже к своеобразному разделению труда: в некоторых штатах растили и обучали негров-рабов, в других их закупали и ставили на работу. Но более всего грозил положению рабовладельцев рост территории Штатов на Западе, который последовал за отнятием у Мексики Техаса и Ка­лифорнии. Быстро двинулась туда колонизация, открылись ка­лифорнийские золотые россыпи, началось заселение богатейших земель, до тех пор нетронутых и неизвестных; американцы до­стигли Великого океана. Из-за этих громадных пространств раз­горелась борьба между Севером и Югом.

Запад, естественно, притягивал свободных рабочих, рабский труд здесь был явно невыгоден. Тем не менее, предложение воспретить законом рабство в западных территориях не прошло на конгрессе; противники этого предложения ссылались на то, что оно противоречит кон­ституции, охраняющей автономию отдельных членов союза; ре­шено было держаться правила, что каждая территория сама определяет свое устройство.

Но это была последняя победа рабовладельческих штатов. Старой партии демократов, которая отчасти охраняла их интере­сы, была противопоставлена, главным образом на Севере, партия республиканская. В ее среде была группа аболицио­нистов, т.е. сторонников освобождения негров и уравнения их в правах с белыми; остальные, составлявшие большинство респу­бликанцев, были равнодушны к вопросу освобождения или даже враждебны черным, но хотели разрушить силу южных штатов и дать на Западе полный простор применению капиталов северян.

Борьба обострилась еще более вследствие огромного притока европейских эмигрантов в сороковых и пятидесятых годах; в то время, как малоразвитые ирландцы становились на сторону де­мократов, немцы, выселившиеся после революции 1848 г., при­мыкали к республиканцам. Вопрос о рабстве стал в центр борьбы, так как для южан это был вопрос жизни; республиканцы находи­ли, однако, затруднение в том, что вопрос нельзя было решить, не затронув основ конституции. Им помогло поведение южан, вступивших на путь насилия.

Борьба перешла в вооруженные столкновения, особенно в но­возаселенной территории Канзас (в сер. 50-х гг.). В се­верных штатах появились общества капиталистов для оказания помощи мелким свободным фермерам. Но Канзас был окружен рабовладельческими штатами, и они, в свою очередь, направили туда своих колонистов. Когда губернатор территории решил созвать Зако­нодательное собрание, южане вступили массами, незаконно при­няли участие в выборах и путем насилия и обмана оттеснили противников. Союзное правительство, однако, утвердило из­бранных законодателей и допустило, чтобы они выработали ра­бовладельческое устройство нового штата; мало того, союзные власти прислали отряд для вооруженной поддержки рабовла­дельцев. На последующих выборах в президенты, правда, еще раз прошел демократ (Бьюкенен); но у него уже не было абсолютного большинства голосов; в самой демократической партии произошел раскол, северные демократы объявили себя против рабовладения, и порвали с южанами. Южане стали готовиться к выходу из союза.