Лекция 14

Сложение мировой империалистической системы

Американский империализм

Новая торговая политика Соединенных Штатов повела к из­менению всей дипломатии и иностранных сношений республики. С самого момента своего основания союз штатов держался, по возможности, миролюбивой политики относительно Европы. Американцы хотели только обеспечить себе независимость и оградить себя от нападения европейцев. Поэтому во время рево­люций, вызвавших отделение от Испании и Португалии Центральной и Южной Америки, президент Монро сделал заявление.  Сущность его выражалась в поня­тии: "Америка для американцев". Протестуя против вмешатель­ства европейцев в дела западного материка, Соединенные Штаты в это время и сами отказывались от воздействия на внутреннюю жизнь других американских стран. Но по мере того, как росли экономические притязания республики, и она забирала всю Аме­рику в круг своей торговли, изменялся и смысл "Доктрины Монро". В ней стали видеть теперь не только требование, чтобы Европа отстранилась от западного материка, но и передачу руководства над всей Америкой главной, великой ее республике. На этом основании Соединенные Штаты начали ставить условия южноамериканским республикам, вмешиваться в борьбу их партий, присылая даже для подкрепления своих тре­бований военные корабли. Мирная и только оборонительная по­литика постепенно обратилась в воинственную и наступатель­ную.

Очень небольшой шаг отсюда был к возникновению амери­канского империализма и появлению у республики внешних, за­висимых от нее владений. Долгое время республика включала в их состав только такие территории, которые населялись амери­канскими колонистами и после известного промежутка, есте­ственно, должны были вступить в союз полноправными членами. Но в конце 60-х гг. у России была куплена Аляска. С развитием индустрии американцам понадоби­лось обеспечить себе торговые станции на океанской дороге к Азии: они захватили Гавайские и Самоанские острова почти на середине пути к Японии и Австралии. Далее они потянулись за продуктами тропических стран. Ближе всего были сахарные плантации на о. Куба, старинной испанской колонии. В президентство Мак-Кинли (избран 1896, переизбран 1900, убит 1901), американцы восполь­зовались восстанием на Кубе против испанского управления и, приняв сторону восставших, объявили Испании войну (1898). Язык американской прессы звучал с той же вызывающей воин­ственностью, которая слышалась во время национальных войн старой Европы. Испания была в полном упадке и могла выста­вить лишь устаревшие суда, которые были в получа­совом бою сожжены выстрелами амери­канских броненосцев. Она совсем не могла отразить нападений американцев на Филиппинские острова в восточной части Тихого океана. По договору с Соединенными Штатами Испания должна была дать свободу Кубе и уступить американцам свои последние колониальные владения, о. Пуэрто-Рико в Вест-Индии и Филип­пины.

Политика Соединенных Штатов приняла характер, одинако­вый со всякой другой завоевательной колониальной державой. Независимость Кубы, которой потребовали Штаты от Испа­нии, была лишь кажущаяся – цены на главный продукт Кубы, сахар, определяли американские промышленники. На Филиппинах американцы еще менее стеснялись: вначале они воспользовались здесь также сильным движением туземного населения против испанской ад­министрации; но, отстранив испанцев, победители обратились против партии независимости и начали истреблять ее, как мя­тежников.

Усиление споров и вражды между европейскими государствами

Промышленный переворот уже при начале своем около 1800 г. вызвал ожесточенные войны. Это кровавое вступление к новому веку не помешало распространиться почти всеобщему убеждению, что в конечном результате развитие индустрии и всемирного обмена создаст всеобщий мир и спокойное благо­денствие народов; частная жизнь отдельных лиц тоже станет бо­лее легкой и удобной благодаря удешевлению продуктов, распро­странению технических изобретений и улучшений. Большая часть социалистов второй половины столетия продолжала развивать те же самые идеи. Ввиду промышленных кризисов и бедствий пролетариата последователи Маркса долж­ны были признать, что впереди предстоит еще много усилий; по их мнению, однако, несовершенства и затруднения будут побеж­дены самим же промышленным развитием; необходимо, чтобы человечество разработало все втуне лежащие богатства земного шара; тогда оно сможет организовать и разумное распределение всех благ культуры.

Действительность, однако, не оправдала этих ожиданий. Чем дальше шло промышленное развитие, захватывая новые страны, тем более оно создавало и новые соперничества. В 1-ой пол. 19 в. происходили непрерывные коммерческие и колони­альные столкновения между Англией и Францией. Во второй по­ловине века в число промышленных конкурентов вступают объ­единенные Германия, Италия и скрепившаяся в большую придунайскую империю Австро-Венгрия. В конце века к этому составу присоединяются Россия и Соединенные Штаты, вышедшие из пределов своей материковой обособленности. Ни одно из этих выступлений не обходится без войны. Промышленному разви­тию России западные державы пытались помешать в Крымской войне 1853—1856 гг. Сама Россия старалась завоевать себе выход к Средиземному морю Турецкой войной 1877—1878 гг.; ее стрем­ления пробиться к Великому океану вызвали столкновения с Ки­таем и Японией в 1895—1905 гг. Германия достигла своего про­мышленного и политического объединения только тем, что в кровопролитных войнах оттеснила Данию от перешейка между северными морями, Австрию отодвинула к Среднему Дунаю, а Францию отрезала от Рейна. Италия утвердилась на Адриатике и в Северной Африке лишь путем войн и столкновений с Австри­ей, Турцией и Францией.

Большая часть этих войн прошла под знаменем осуществле­ния национальных интересов и мечтаний. Но они не были только исправлением границ в духе права народностей. Скорее они соз­дали новые несправедливости и новые основания для споров; таково было, например, присоединение к Германии Эльзаса—Лотарингии, давно сросшихся с Францией. Мало того, войны сер. 19 в. повели к возникновению в Европе милитаризма, основанного на общем взаимном недоверии и постоянном ожи­дании нового воинственного взрыва. С другой стороны, само промышленное развитие приняло характер борьбы между боль­шими народностями. Свободный обмен, который еще в 18 в. школа Адама Смита провозгласила орудием культурного про­гресса, существовал в Европе лишь недолго и не достиг полного расцвета; он успел выразиться на практике только в договоре 1860 г. между Францией и Англией. Уже в 70-х годах европейские государства начинают опять поворачивать на путь протекцио­низма, т.е. ограждения своей промышленности пошлинами про­тив иностранной конкуренции. Впереди всех в этом отношении идет Германия, которой принадлежат также первые шаги в раз­витии милитаризма. За ней следуют другие страны, под конец к протекционизму начинает обращаться Англия.

Стесненные на небольшой территории европейского матери­ка, упираясь друг в друга границами, державы старались удер­жать равновесие в пределах, созданных войнами 1853—1871 гг. Это стремление выразилось в деятельности Берлинского конгресса 1878 года. То же самое желание появилось в дипломати­ческом обмене мнений, в международных конференциях, кото­рые возникали при каких-либо недоразумениях. В этих случаях все говорили об опасности войны и необходимости ее отклоне­ния. Подобные опасения показывали только, что Европа далека от настоящего примирения, что она находится в состоянии скрытой войны. В то же самое время в качестве выхода для за­воевательного движения капитала стали возникать новые коло­ниальные предприятия европейцев. Здесь впереди всех идет Ан­глия, у которой уже были огромные колонии в Северной Амери­ке, Южной Африке, Индии и Австралии; британская колониаль­ная империя начинает расширяться новыми приобретениями в Африке и Азии. За ней следуют Франция, затем с 80-х гг.19 в. Германия.

Колонии, основанные европейцами с кон. 19 в., отличают­ся от прежних заморских поселений. Они стали возникать под предлогом сбыта произведений расширившейся национальной индустрии и ввоза необходимого для Европы сырья: так, в не­культурные области Африки направились хлопчатобумажные материи, а из ее центральных частей стали вывозить в Европу каучук. Другим основанием выставляли необходимость найти землю и работу для избыточного элемента европейского населе­ния. Но оба эти довода мало оправдывали дорого стоившие за­морские приобретения. Европейские изделия распространялись в некультурных странах лишь в ничтожных количествах. В тропи­ческие области с их нездоровым климатом никто не хотел добро­вольно ехать: в 1911 г. из Германии в новые аф­риканские колонии отправилось всего 18 человек, тогда как вольных поселенцев, отправившихся преимущественно в Америку, было 19 000.

Захват территорий в других материках отвечал не столько внутренним потребностям европейских народов, сколько денежной жадности руководящих кругов в европейских державах. Об­ладатели финансового капитала, банкиры, находили выгоду в ссудах, выдаваемых правительству на устройство заморских экс­педиций; когда поднималось сопротивление туземцев, извлекали барыши поставщики на армию и флот. Из этих искусственно взвинченных интересов ничтожного меньшинства создавалась политика империализма. К услугам его были государствен­ные средства, так как, в свою очередь, правительства зависели от доброй воли финансовых кругов.

Раздел Африки и Океания

До сер. 19 в. в Африке имелись лишь небольшие коло­нии европейцев на окраинах материка. Таковы были старые за­брошенные владения португальцев на западном и восточном бе­регу Южной Африки, возникшие из старинных морских стоянок на пути в Индию; Капская земля, отнятая англичанами у гол­ландцев; несколько местечек на берегу Гвинеи во владении Ан­глии и французские колонии Алжира и Сенегала. Середина материка оставалась совершенно неисследованной. До 1860 г. не подозревали о существовании громадных озер Центральной Аф­рики, питающих истоки Нила (Виктория и Альберт, Ньяса); не­известно было также течение громадной реки Конго, по обилию воды похожей на Амазонку. Путешествия по Сахаре, Судану и Центральной Африке замечательных исследователей, англичан Ливингстона и Стэнли, немцев Швейнфурта и Шницера, француза Саворньяна де Браза и др., приходящиеся на 60-80-е гг., подготовили проникновение европейцев в различные территории Африки.

С 70-х годов начинается усиленный натиск европейцев на "черный" материк. Англичане продвигаются по реке Замбези в страну зулусов, захватывают господство над Египтом, Нубией и прилегающей к Нилу частью Судана, основываются на восточ­ном берегу Африки (Занзибар), на берегу Гвинеи, расширяют свои южноафриканские владения присоединением бурских рес­публик и Родезии. Французы забирают Тунис, прола­гают путь через Западную Сахару к долине р. Нигер, к Сенегалу и Гвинее, занимают низовье реки Конго и большой остров Мада­гаскар. В качестве новых участников колонизации Африки вы­ступают Германия и Италия. Германия берет себе территории в разных местах южной половины материка: на западе Камерун и Того, на востоке полосу земли между Индийским океаном и Великими озерами, рядом с британским Занзибаром. Италия за­нимает берег Красного моря, неудачно пытается захватить Абис­синию и, напротив, в успешной воине с Турцией (1912) приобре­тает Триполи и Барку, береговые страны Севера, лежащие между французским Тунисом и английским Египтом. Наконец, частная бельгийская компания забирает громадную область Центральной Африки, расположенную в бассейне Конго, и ставит ее под про­текторат короля Бельгии.

Хотя при основании этих новых колоний европейцы ограни­чивались, кроме Конго, занятием прибрежных местностей, но, так как они тут же спешили определить круг своего влияния в глубине материка и размежеваться с соседями, то Африка в ре­зультате колонизации 1877—1912 гг. оказалась почти вся разде­ленной между четырьмя европейскими державами. Остались лишь небольшие обрывки, почти острова среди общей массы материка, которые не вошли в раздел.

Раздел Африки совершился без особого значительного сопро­тивления со стороны туземцев. В 80-х гг. 19 в. англичанам пришлось одолевать в Восточном Судане воинственных арабов. В 1903 г. немцы своими насильственными действиями вызвали возмущение скотоводческого племени гереро; три года длилась вой­на с плохо вооруженными, но храбрыми туземцами. В остальном африканские племена, мелкие, разрозненные, лишен­ные техники, должны были подчиниться европейцам.

В том же смысле и с тем же успехом распределили между со­бой европейцы группы островов Великого океана, причем англи­чане, французы и немцы должны были здесь поделиться с амери­канцами.

Начало раздела Азии

Иной характер носит натиск европейцев в Азии, и иначе к ним относится здесь туземное население. Англичане, начиная со 2-й пол. 18 в. успели занять весь Индостан, в 19 в. присоединили к нему западную часть Индокитая; французы за­няли часть Восточного Индокитая. В Персии с севера стало про­двигаться влияние России, с юга и востока — Англии; у Англии есть опорные пункты на берегах Аравийского полуострова. На различные области Китая заявили притязания Англия, Германия и Россия. Англия уже давно владела входом в бухту Сянгана (Гонконг), а в конце 90-х гг. захватила крепость Вейхаивей у входа в залив Лечили. Германия около того же времени, под предлогом мести за убийство двух христианских миссионеров, заняла бухту Цзяочжоу у берегов Среднего Китая и приобрела влияние на большую провинцию Шаньдун, с почти 40-миллион­ным населением. Россия подвигалась с запада, среднеазиатскими путями к Монголии и с северо-востока, от Амура. Стремясь при­обрести у Великого океана незамерзающий порт и связать Си­бирь с центральными областями большим железнодорожным путем, русские заняли Маньчжурию. Так как около того же вре­мени англичане заявили из Индостана притязания на Тибет, то казалось, что ев­ропейцы приступают к разделу самого большого азиатского го­сударства, а с ним вместе намечают в не очень отдаленном буду­щем раздел и всей вообще Азии.

Но азиатские народности — не то, что африканские. Населе­ние многих частей Азии, например, речных долин Ганга и Янцзы или Японских островов, по плотности не уступает европейским странам или даже превосходит их. К тому же в Азии есть несколько крупных народов со старинной культурой, с сознани­ем своей самобытности. Вначале, при появлении европейцев, азиаты вынуждены были уступить им вследствие своей раздроб­ленности или технической отсталости. Расчеты европейцев, глав­ным образом, и были основаны на том, чтобы поддерживать эту раздробленность и отсталость. Однако скоро появление чужих торговцев и офицеров вызвало раздражение и пробудило заснувшую деятельность местных народов. Затронутые на соб­ственной территории, они пришли к мысли о необходимости сплотиться для отпора; в их среде возникли те самые националь­ные стремления, которые привели к образованию крупных госу­дарств Европы. Этот переворот с необыкновенной быстротой осуществился в Японии.